Хулиан Бедель: антипод и парфюмер Fueguia 1833 Patagonia
By: Serguey Borisov

«Он одолеет дикие просторы
И различит в пьянящем лабиринте
Пахучих трав дыхание зари
И несравненный запах…».
Хорхе Луис Борхес, «Другой Тигр»

Аргентинский парфюмер Хулиан Бедель (Julian Bedel) прилетел в Италию на презентацию своего парфюмерного Дома, первую в Европе, организованную римским Campomarzio70. Благодаря содействию Валентино и Марии ди Льелло мне удалось провести полчаса с парфюмером, чтобы понять его мысли, воплощенные в многочисленных ароматах плодовитого Дома Fueguia 1833 Patagonia. Шоурум дизайнера Tom Rebl любезно предоставил кофе, прекрасное место для встречи и для первых ароматов из Аргентины.

Сергей Борисов: Почему именно Фуейя? В Аргентине было и есть много людей с мировой известностью – Борхес, Эвита, Марадона и Месси; почему вы взяли индeйскую девушку, известную только специалистам?

Хулиан Бедель: Наше название – Fueguia 1833 Patagonia – это дань встрече Чарльза Дарвина, Роберта Фицроя и Фуейи Баскет, местной индейской девушке из Тьерра дель Фуэго, вывезенную Фицроем в Лондон и возвращенную тремя годами позже в Патагонию, в ходе путешествия, в котором Дарвин написал свой труд «О происхождении видов». Патагония в названии представляет нашу Родину, место нашего происхождения, начало цивилизации в тех девственных диких местах, где Природа доминирует над человеком. Это среда, в которой мы ищем местные виды ароматных растений, чтобы дать местным сельским жителям постоянную работу в наших экологических проектах – мы используем их урожай для получения своих, аргентинских ароматных масел и абсолютов.
Уникальную упаковку из местного дерева тоже делают студенты ремесленных училищ, стекло только вторичное и только местное. Мне больше нравится помогать местным людям, покупая их урожай растений или деревянные коробки, чем делать миллионы на популярном аромате.
Мы вообще не массовый, не попсовый проект – мы маленький брэнд с кучей ароматов. Хотя мы – маленькая компания, но нужные люди нас знают: мы сотрудничали с отелями Park Hyatt, Four Seasons и Hub Porteno в Буэнос-Айресе.
Вообще деньги – не всё значат. Знаете, Александр фон Гумбольдт был страстным ученым и он открыл 300 видов вербены не из-за гонорара, а из любопытства и страсти. В Южной Америке было много людей, желавших изучить биологическое разнообразие нашего материка, и мои предки тоже были среди них.
Наш дом – Fueguia 1833 Patagonia – оммаж всем ученым-натуралистам и писателям. Они бродили по планете или своим собственным мирам, оставляя следы своего острого пытливого разума. Дом Fueguia 1833 появился из связи Европы и Южной Америки. Сейчас, мы создаем в Буэнос-Айресе ароматы, отражающие экзотическое разнообразие наших природных сокровищ, флоры и фауны.
Коллекция Fabula Fauna состоит из 6 ароматов. Среди них: мускусно-амбровый аромат Ballena de la Pampa (Мускус, Серая Амбра, Злаковые), воображающий себя кашалотом, лежащим в пампасах; цветочно-животный Corvina Negra (Фиалка, Водоросли, Натрий); ветивер, выстилающий птичьи гнезда Hornero (Ветивер, Опопанакс, Мандарин); мускус южно-андского оленя Huemul (Мускон, макроциклический мускус, Жасмин); пушистый мускусный Malabrigo (Пало Санто, Копаиба, Кашмеран); пряный Yaguarete (Шафран, Массойя, Имбирь), лениво лежащий в ожидании добычи.

Сергей Борисов: Итак, с чего всё у вас началось?

Хулиан Бедель: Ох, это скучно, не будем про это. По-моему, главные отличительные черты Fueguia – это исследование растительного мира и наше собственное производство. Моя личная история по сравнению с продуктом вообще не важна. Ну, я художник, как и мой отец, я играю на гитаре и делаю гитары. Я думаю, что создание ароматов – это такое же мастерство, творчество с другой палитрой, но с тем же подходом…

Сергей Борисов: Так для вас парфюмерия скорее мастерская, а не долгое академическое обучение с лекциями?...

Хулиан Бедель: Для меня парфюмерия – это одновременно искусство и наука, причем наука эмпирическая, которую надо постигать опытным путем. Ведь каждое натуральное вещество может состоять из сотен молекул, аромат каждой капли изменяется с каждой минутой из-за разной скорости испарения различных молекул. И нужно нюхать его периодически, чтобы понимать, как аромат изменяется во времени. Это огромное количество информации – гораздо больше, чем просто пара молекул гераниола и метилдигидрожасмоната, например. Две молекулы пахнут проще, чем два натуральных вещества.

Сергей Борисов: Помнится, я читал метафору Селин Эллена об этом: «Когда нюхаешь аромат одной молекулы, то это похоже на рассказ одного человека. Когда нюхаешь натуральное масло или абсолют, это похоже на комнату, в которой куча народу пытается что-то рассказать, перекрикивая друг друга».

Хулиан Бедель: (смеется) Да, верно. Поэтому на нашем производстве, когда мы проводим ректификацию, мы избавляемся от тех голосов, которые мало что вносят в ароматный разговор.

Сергей Борисов: У вас есть своя лаборатория по производству натуральных масел и абсолютов?

Хулиан Бедель: Нет, у нас другие лаборатории. В производстве натуральных компонентов мы используем возможности университетов Патагонии и Инка, арендуем дистилляционные аппараты для переработки урожая, выращенного крестьянами. Нам же не нужно 10 000 литров лавандового масла.

Сергей Борисов: Аргентинские университеты имеют дистилляционные аппараты, и сдают их в аренду?

Хулиан Бедель: Да, и любой желающий может арендовать их за плату и дистиллировать, что хочет. Можно подогнать грузовик корневищ ветивера «Эй, есть свободное время? Мне бы ветиверового масла отогнать» и ты можешь услышать «Давай через полчаса – бутерброд только доем и мы будем готовы». Да, это круто! Просто каждому университету надо как-то зарабатывать, а для этого они создают разные возможности.

Сергей Борисов: Ясно. И какими аргентинскими натуральными веществами вы особенно гордитесь?

Хулиан Бедель: Вообще-то, южно-американскими. Я имею в виду все страны: Парагвай, Перу, Чили, Бразилию, Аргентину – нельзя сказать, с какой стороны границы растения лучше. Так что лучше говорить о южно-американских растениях.
Коллекция Linneo состоит из девяти ароматов: Agua Magnoliana (Амазонская магнолия, Жасмин, Сандаловое дерево), Fueguier (Инжир, Мускус, Птигрен), Jacaranda (Бергамот, Мох, Пачули), Mbucuruya (Маракуйя, Цитрус, Молоко); Quebracho (Ладан, Каде, Бергамот); Caoba (Пачули, Какао, Серая Амбра); Galbano (Гальбан, Мускус, Флердоранж); Santalum (Сандаловое дерево, Амирис, Мускус); Xocoatl (Ваниль, Кокос, Ром).


Сергей Борисов: Например, каких южно-американских растениях?

Хулиан Бедель: Например, Тубероза (Tuberosa Polianthes), Ваниль (Vanilla Planifolia), Бобы тонка (Dipterix Odorata), Пало санто (Bursera Graeveolens), Гваяковое дерево (Bulnesia sarmientoi)… и Магнолия тоже имеет южно-американское происхождение. Парамела, Табак, Мате, Копаиба, Кабреува, Акация Кавен, их очень много.
Более того, у многих общеизвестных видов в Южной Америке есть местные подвиды, которых нельзя встретить в Индии или Китае. Конечно, у нас выращивают вполне обычные лимон и бергамот, ведь они очень важны в производстве ароматизаторов. Но мои любимые – это экзотические древесные виды из Амазонии и Патагонии, и некоторые из них стали постоянными материалами в парфюмерной палитре: копаиба, гваяковое дерево, пало санто…

Сергей Борисов: И все эти древесные ноты вы используете?

Хулиан Бедель: Да, конечно, это и символ, и экзотика! Аромат Malabrigo из коллекции Fabula Fauna – это аромат Пало Санто с Копаиба и Кашмераном, я хотел создать сухой животный аромат теплой и мягкой шерсти на шее викуньи.
Еще Candido Lopez, аромат, основанный на гваяковом дереве и табаке (здесь я хотел бы обратить внимание, что для переработки мы используем все отходы деревообработки и краснодеревщиков: стружку, опилки, пыль гваяковой древесины.
Кстати, Candido Lopez – известный аргентинский художник XIX века, который воевал на Парагвайской войне и большая часть его работ посвящена тем сражениям (1864-1870).
Военные действия затронули север Аргентины и Парагвай, где обычны гваяковые деревья – так что почти на каждой его картине можно их увидеть.
Поэтому аромат Candido Lopez основан на этой лактонной и фенольной ноте гваякового дерева. Можно услышать и дымную и розовую грань аромата, она пахнет как Копченая Роза, с древесным дымом.

Сергей Борисов: OK, большая часть натуральных компонентов – из Южной Америки. Синтетика тоже местная, аргентинская?

Хулиан Бедель: Нет, синтетические компоненты из Швейцарии. Мы продуктивно сотрудничаем с Firmenich, и у нас прекрасные отношения с Givaudan. Компания Firmenich особенно хороша в мускусных молекулах, вы знаете, что Muscone был изолирован из натурального мускуса кабарги именно химиком Firmenich Ружичкой… Они производят большинство новых мускусов – Muscenone, laevo-Muscenone, Habanolide, Romanolide, и амбровых нот – таких, как Ambrox, Cetalox, и т.д.…
Но мы также используем мускусы Velvione и Cosmone от Givaudan. Я очень интересуюсь одной каптивной молекулой Firmenich, называется Paradisone, поскольку я пробовал её и очень впечатлен. Хочу создать аромат Рая на её основе – так что я не только натуральными компонентами поглощен.

Сергей Борисов: Когда я просматривал ваш каталог, обратил внимание, что все ваши ароматы описываются всего тремя нотами...

Хулиан Бедель: Знаете, я стараюсь сделать ароматы как можно более простыми, но иногда они выходят за сотню компонентов… В любом случае надо ведь как-то упрощать, чтобы торговать пятьюдесятью ароматами. Людям же надо запоминать, хотя бы главное, хоть три ноты.

Сергей Борисов: Это правда! Иначе продавцам невозможно запомнить все ароматы и их ноты!

Хулиан Бедель: Да и покупателям тоже! Знаете, если клиент говорит «Я хочу цветочный аромат, например, магнолию», или «Я хочу мускусный аромат» - это ОЧЕНЬ хороший клиент. Было непросто выделить три характерные ноты в каждом аромате; мы не видим смысла в нотных пирамидах. Мне кажется, в описании достаточно выделить ядро аромата и две орбиты вокруг него.

Сергей Борисов: А откуда у вас эта метафора? Когда я впервые знакомился с брэндом и ароматами, казалось, что вы заново изобрели велосипед! Fueguia подтверждает теорию эволюции парфюмерных видов на отдельном континенте!

Хулиан Бедель: Я считаю, что это оттого, что я пришел в парфюмерию со стороны, со своим свежим и невинным подходом ко всем её аспектам. В любом случае, пирамидки для ароматов нужны продавцам и клиентам, чтобы помогать процессу продажи – а мою атомарную модель просто легче запомнить.
Еще мы придумали новую модель представления всех 50-ти ароматов в условиях маленького бутика. Мы не используем блоттеры и не брызгаем ароматы в воздух! На каждый спрей флакона мы надели стеклянную колбу – ароматы заперты в них, они не наполняют пространство, смешиваясь друг с другом, и покупатели могут нюхать ароматы по одному, прикладываясь к этим колбам (кстати, вы знаете, что бумажные блоттеры не дают полного реалистичного представления об ароматах? Бумага ведь холодная, и некоторые большие молекулы так и не отрываются от нее). Так что колбы на флаконах у нас работают – это не просто забавное украшение!

Сергей Борисов: Jean Patou тоже использует подобное приспособление в своем бутике – стеклянную сферу под названием Monclin. Так что эволюция работает везде, и у великих умов мысли сходятся. Так сколько у вас ароматов? Пятьдесят? Не многовато ли?

Хулиан Бедель: Ну, скоро будет шестьдесят… Для тех, кто любит цветочные или древесные ароматы – этого достаточно. Но для любителей мускусов или животных ароматов – мало. Таких всего два. Аромат El Otro Tigre – основанный на животных нотах цивета, и конечно, это совсем не бестселлер! (смеется) Да, и тубероза вначале.

Сергей Борисов: Я слышу в нем что-то вроде ириса или сухой бумаги…

Хулиан Бедель: Да, это абсолют амбретты и кедр, они так и пахнут. И еще здесь много мускуса. У бумаги, по-моему, такой сухой сексуальный запах, граничащий с кедровым, но без ароматических составляющих. Такое ощущение сухости, как в Кашмеране без древесных нот, очень секси, если в малых количествах. Идея аромата El Otro Tigre – сексуальный животный аромат, с цветочными и травяными акцентами.
El Otro Tigre входит в коллекцию Jorge Luis Borges. Она включает в себя восемь ароматов: фруктовый Alguien Siena (Пачули, Иланг-иланг, Почки смородины), древесно-пряный аромат чернил и книг Biblioteca de Babel (Корица, Кабреува, Кедр), древесный El Mono de la Tinta (Корица, Сандал, Копаиба), животно-мускусный El Otro Tigre (Тубероза, Амбретта, Мускон), цветочно-древесный Elogio de la Sombra (Бергамот, Мимоза, Ирис), пряный цветочный Metafora (Имбирь, Жасмин, Розовый перец), пряный джин Pulperia (Элеми, Перец, Кедр), и цветочно-цитрусовый аромат Sur (Давана, Жасмин, Апельсин).

Сергей Борисов: Кстати, а разрешение на имя Борхеса у вас есть?

Хулиан Бедель: Нет. (смеется) А зачем? В интеллектуальной собственности есть такое право на использование цитат. Если вы журналист, то можете использовать цитаты в своих текстах и это разрешено. Музыканты могут использовать цитаты из чужих музыкальных произведений в виде коротких музыкальных фраз. Мне кажется, я могу использовать названия эссе Борхеса как источник для вдохновения для своих ароматов – ведь это мои собственные поэмы, хоть и построены они не из слов, а из ароматных молекул.
Хорхе Луис Борхес всемирно известен своим фантастическим воображением, я посвятил ему коллекцию ароматов, стараясь выразить его фантастические идеи в своих ароматах.

Сергей Борисов: И еще раз, все-таки, не кажется ли вам, что шестьдесят ароматов – это слишком?

Хулиан Бедель: Я считаю, что эта большая коллекция позволяет людям открыть для себя, что они любят древесные или цветочные ароматы. В конце концов, все эти 60 ароматов не имеют значения, когда вы выбрали для себя один любимый, который вам нравится. И еще для меня создание ароматов – это игра, моя лаборатория – моя игровая площадка. У меня нет ограничений по цене продукта, я играю со всеми материалами, независимо от цены. У меня есть 800 ингредиентов для творчества и если аромат великолепен, я скорее сделаю малую серию, чем буду заниматься подбором удешевляющего сырья. И так я и буду работать. Почему нет? Почему не сделать двести ароматов? В моем случае – с собственным производством компонентов, ароматов, флаконов и коробок – мы не ограничены ничем, ни ценой, ни литрами концентрата, ни минимальным числом флаконов и крышек. Я и персональные ароматы делаю – а там очень ограниченное производство.
Как художник и музыкант, я верю, что нужно много работать, творчество должно быть постоянным и непрерывным. Чтобы создать картину, которая идеально передает вложенную в неё идею, художник должен создать много других картин, попыток, которые не столь идеальны. То же и в парфюмерии – совершенному аромату предшествует много других, которые надо оставить позади. Постоянный креативный процесс – вот что нужно, ежедневное творчество каждый день, каждую неделю, создавать-создавать-создавать, вдохновляясь новыми идеями. Я ежедневно работаю в лаборатории по 10-12 часов, поэтому мне надо что-то создавать, чтобы нечто новое появлялось в итоге, иначе это напоминает мне мастурбацию. Новые ароматы должны появляться – у нас в Южной Америке такое богатое наследие – это экзотическая флора и фауна, уникальные места на планете, наши люди и наши художники.

Ссылки: